Наантали — оказывается, в Финляндии есть море. Переезд в Хельсинки

День 7

Утром за завтраком нам предложили следующую программу сегодняшнего дня: в начале мы собираемся и едем на море, тут неподалеку от Турку есть городок Наантали с хорошей пляжной полосой, вот там-то мы и проведем всю первую половину дня, затем обед, длительный переезд до Хельсинки с посещением какого-то всемирно известного лютеранского собора, ну, а напоследок размещение в гостинице и свободное время.

На прощание помахали нашему вчерашнему собеседнику, я имею в виду привратника, который даже вышел на улицу нас проводить, и вот автобус весело бежит по шоссе, а мы во все горло распеваем «Катюшу», «Подмосковные вечера» и прочие популярные во всем мире, по крайней мере, мы были в этом уверены, песни. Наантали оказался маленьким очень симпатичным, но в то же время очень древним, хорошо сохранившимся городком на самом берегу Финского залива.

Ремарка 18. Наантали — один из старейших городов Финляндии. Он был основан вокруг средневекового церковного прихода, основанного монахами ордена св. Бригитты. Эта церковь до сих пор является крупнейшей в городе. Хартию городских прав поселению даровал шведский король Христофор Баварский в 1443 году. Согласно хартии, поселение получило торговые права и другие привилегии, в связи с чем город начал расти. Он также стал центром паломничества.

В XVI веке, когда католицизм в Скандинавии уступил место протестантизму, приход был закрыт, и в городе наступил упадок, который длился до середины XVIII века, когда город стал таможенным пунктом. В период экономического застоя XVI–XVIII веков город получил известность своими вышитыми чулками — это ремесло возникло в нём ещё со времён существования католического прихода.

В 1863 г. был основан курорт-спа на мысу Калеванниеми, благодаря чему город стал центром уикенд-туризма. В 1922 году усадьба Култаранта на о. Луоннонмаа, стала официальной летней резиденцией Президента Финляндии.

С 1950-х гг. начинается экономический расцвет города в связи с основанием вокруг него предприятий тяжёлой промышленности. В 1964 г. в состав города были включены его деревенские пригороды. Помимо спа-курортов, важной достопримечательностью города, обеспечивающей регулярный приток туристов, является тематический парк «Страна муми-тролей» на острове Кайло, расчитанный на детей дошкольного и младшего школьного возраста. Рядом с «Муми-парком», на соседнем острове Вяски, также существует парк развлечений, функционирующий летом.

К сожалению, во время нашего пребывания в Наантали никаких развлекательных парков еще не было и в помине, и мы удовлетворились отдыхом на пляже, достаточно хорошо оборудованным лежаками, зонтиками, а также кое-какими спортивными площадками, например, волейбольной и теннисной, а также несколькими столами для пинг-понга. В то далекое время вся молодежь нашей страны была повально увлечена настольным теннисом, ведь не зря в прекрасной ленте Геральда Бежанова «Самая обаятельная и привлекательная» с Ириной Муравьевой в главной роли, снятой в 1985 году, так много внимания уделено сценам, где герои играют в пинг-понг; жаль, что сейчас у нас потеряна эта традиция с пользой проводить свободное время, особенно в обеденный перерыв.

Это было замечательно придумано, включить в программу такой кратковременной напряженной поездки небольшой отдых на морском берегу. Удивительно было только одно — никто из отдыхающих не купался в море, нам, проводящим лето на кавказском или крымском побережьях, это казалось достаточно непривычным. Солнышко светило, как это и положено в начале августа, ветерок был вполне умеренным, поэтому не прошло и получаса, как потребность охладиться возникла с такой неодолимой силой, что наша компания встала, и вот мы уже идем к береговой черте, на которую совершенно нехотя набегает малюсенькая прибойная волна. Финны, которых, надо отметить, было не очень много, привстали или присели на своих лежаках и начали внимательно наблюдать, сможем ли мы войти в это море, относящееся к группе северных морей.

Вода оказалась немного холодноватой, думается, что не более 15–16^оС, но мы решили, что русские отступать не имеют никакого права, и бросились в воду. В течение нескольких минут мы и поплескались, и поплавали наперегонки, в основном не для того, чтобы догнать соперника, а, памятуя известный анекдот, чтобы согреться. Когда мы, не спеша, вышли на берег, местные жители аплодировали нам. Отдохнули мы на славу, и позагорали, и еще пару раз окунулись в эту прохладную водичку, и в волейбол поиграли, причем финны тоже собрали команду, но наша сборная не оставила от их надежд на победу камня на камне, а, самое главное, вволю погоняли маленький целлулоидный шарик.

Но как всегда, все хорошее должно было закончиться, нас отвезли на обед, и вот мы уже в автобусе, который держит свой путь в сторону столицы Финляндии — Хельсинки. Впереди у нас всего-то 170 километров хорошего асфальта, но, зная, с какой скоростью наш автобус будет ехать, мы не рассчитывали на быстрый приезд.

Сейчас я не могу точно сказать, где расположена та церковь, в которую нас привезли, помню только, что нас поразили как внешний вид храма, так и его интерьер. Внешне приземленное и массивное здание потрясает внутри высотой потолка, высоченными узкими окнами, которые при этом пропускают достаточное количества солнечного света. Я впервые попал в лютеранский храм, поэтому с любопытством осматривался: трудно было понять, где ты находишься, скорее я бы решил, что попал в концертный зал, поскольку внутри был расположен весьма внушительный орган, а на полу стояли длинные деревянные скамейки со спинкой и жесткие стулья, но это был христианский собор, который разительно отличался от привычных русскому взгляду православных церквей с их иконостасом и иконами на стенах, с их запахом благовоний и ладана, умиротворяющим и успокаивающим.

Но, несмотря на ее необычность, церковь произвела на нас положительное впечатление. Закончилась небольшая экскурсия, которую проводил строгий мужчина в черной сутане; пока он рассказывал о проекте и архитекторе, я еще краем уха слушал Венькин перевод, но когда начались разговоры о том, что именно лютеранское вероисповедание является истинным христианским учением, я отошел в сторону — не люблю я, когда мне навязывают свое мнение.

Так вот, экскурсия закончилась, и пастор, по-видимому, это был именно пастор, вынес большую книгу, в которой он и предложил расписаться. Это была книга почетных посетителей, при знакомстве Веня объяснил, что наша туристическая группа особенная, она сформирована по решению ЦК ВЛКСМ, ну, а раз так, то, по мнению священника, мы являемся именно теми посетителями, которым надлежит расписаться в этой книге. Образовалась небольшая толпа, все стремились оставить свой след в истории этой церкви; наш шеф, который находился, где-то в сторонке, увидев столпившихся подопечных, очень заинтересовался и подошел поближе, но когда он понял, чем все занимаются, то тут же вмешался:
— Вы что с ума все сошли? Это же церковь, как вы можете расписываться в какой-то книге, доказывая, что вы по церквям ходите?

Его слова подтолкнули ту даму, которая не любит ходить со стадом, как корова, к решительным действиям. Она поступила примитивно просто: взяла и очень жирно зачеркнула, скорее даже заретушировала, все фамилии, города и прочее, что успели оставить пять или шесть человек, в том числе и она, в злополучной книге.

Священнослужитель чуть не упал в обморок, когда увидел изуродованный фолиант:
— Что вы сделали, ведь почти перед вами у нас в гостях был ваш лидер и расписался в этой книге, — и он показал нам хорошо знакомую подпись Леонида Ильича на одной из предыдущих страниц.

С полностью испорченным настроением мы вышли из церкви, сели в автобус и покатили размещаться в гостинице.

Обычная гостиница с двухместными номерами, мы с Валентином бросили свои вещи и отправились вниз, там на первом этаже находится ресторан, где мы должны есть все время, что будем находиться в Хельсинки. За ужином произошла странная сцена — к руководителю подошла одна из дам, что-то тихо ему сказала и передала какой-то небольшой предмет.

Тут же по цепочке передали приказ: сразу после ужина всем срочно собраться в штабном номере. Собрание началось с напоминания о требовании, которое было нам предъявлено еще в Москве на инструктаже — не брать с собой никаких документов и фотографий, даже супругов и детей. На вопрос все ли помнят об этом, в ответ прозвучали подтверждающие слова, ни одного возгласа «нет» не прозвучало.

Тогда шеф поднял в своей руке маленький коричневый блокнотик и спросил:
— А, это чья вещь?

Дама, которая не любит ходить со стадом, даже подскочила, и закричала:
— Какое право вы имеете рыться в моих вещах? Отдайте мне его немедленно.

Не обращая никакого внимания на ее крики, шеф попросил кого-нибудь помочь ей заткнуться и предложил нам заслушать некоторые из записей, находящихся в блокноте, который был обнаружен на столе в номере. Не буду ручаться за точность приводимых сведений, но за смысл могу совершенно поручиться. Итак, там были краткие выписки из протоколов заседаний обкома ВЛКСМ по работе с трудными подростками с указанием точных дат их проведения.

Приводились фамилии, адреса подростков и правонарушения, в которых их обвиняют, в некоторых случаях добавлялись любопытные пикантные подробности, например, сведения о родителях малолетнего преступника: отец — алкоголик, мать — проститутка, или «родители находятся в местах лишения свободы, опекой занимается престарелая бабушка», и так далее. Даже я, далекий от подобных вопросов, понимал, что попади эти сведения в зарубежные газеты, скандал будет грандиозным.

Все стояли, опустив головы, лишь хозяйка блокнота на вопрос зачем она взяла этот блокнот с собой, ответила:
— Сразу после возвращения у нас расширенный областной актив по этим вопросам, мне надо подготовиться к докладу.

Весь ее внешний вид и тон говорили только об одном — она непоколебимо уверена в своем праве делать все то, что она считает необходимым.

После этого собрания наша пятерка немного погуляла по городу, но настроение было окончательно испорчено, и мы отправились в гостиницу спать, тем более, что на улице уже вовсю горели фонари.